Кстати сказать, на американских читателей — хотя у них вроде бы совсем другой исторический опыт — книга тоже произвела большое впечатление. Спустя два года после выхода ее английского варианта, в 2007-м, она, как пишет во введении к книге Алексей Беляев, «удостоилась премии лучшей книги года, присуждаемой одним из ведущих научных сообществ Северной Америки — Американской ассоциацией евразийских, восточноевропейских и славянских исследований (ASEEES)», «продолжает оставаться в центре дискуссий на конференциях, семинарах и страницах научных журналов» и вообще успела с тех пор повлиять «на многочисленные исследования антропологов, историков, социологов и славистов». То есть — уже классика.
И если уж мы говорим о культурных трансформациях в нашем отечестве за минувшие сто лет, то закончить этот разговор естественнее всего на сборнике Дубина. Именно культурными и социальными трансформациями, их источниками и механизмами он и занимался. Если коротко сформулировать основной сюжет его собранных в книгу наблюдений, то можно сказать, что это — преодоление советского наследия, скорее — не слишком преодолеваемая (а то и культивируемая) в нашем обществе зависимость от него. В каком-то смысле рассказанная здесь история может быть прочитана как история несостоявшегося освобождения — со встроенным в нее анализом того, почему оно не состоялось.
Говоря об изменениях в издании и чтении книг и периодики, прослеживая эти изменения шаг за шагом, Дубин уже тогда усматривал в них не просто внятные симптомы, но и рычаги далеко идущих социальных трансформаций. «Самое важное здесь — постепенный переход власти к более низким уровням структуры, исполнительным.» Он понимал печатное слово — «контрастное вещество» для проявления системы социальных взаимодействий — как одну из самых существенных движущих сил этих изменений. (Можно было бы сказать, что он верил в него как в структурирующую общество силу, но слово «верил» все-таки не совсем из дубинского лексикона, он предпочитал понимать.) «Они способны, — говорил он в 1991-м о новых явлениях в публикации и распространении печатных изданий, — двинуть дальше начатый демонтаж исчерпавшего себя порядка, обеспечивая разумные и грамотные формы опосредования скопившихся в обществе противоречий и сил.»
Почерк нетвердый, но крупный...
И, оглянувшись, увидела в дверях Саню. Он стоял и тоже читал: по мимике и губам — они у нее шевелились, а потом к ним взлетела ладонь...
Дочитал и сказал:
Лиза всхлипнула:
Но чемоданище с хрустом подпрыгивал на пластинах с таблетками, высыпавшихся из тумбочки, а Гаяне разводила руками, словно и не она толкала его к двери:
И Бонька, йоркширский терьер из двести тридцатой квартиры, тоже взвыл, пробуя непроснувшийся хриплый голос. А потом лифт с Гаянешкой уехал.
На экране компа Ириска и Джем (вообще-то их звали Ира и Жора) стояли на лавке посреди ресторана в народном стиле, Ириска похотливо облизывала кларнет, краснощекий Джем исследовал языком большую морскую раковину. Народ вокруг хохотал, хлопал в ладоши или, сложив их рупором, что-то ободряющее кричал. Только ангелочков здесь и недоставало!
Ну и как с этим было жить?
А ведь Варя о чем-то с ней горячо говорила и, похоже, давно. О внуках, ну да. И о курсах — валют? Об обменниках? Нет, о том, что она поменяла профессию, стала дизайнерить — после курсов. Зять ушел, машину забрал, а с мелюз- гой-то как без машины? И бежала при этом почему-то быстрей и быстрей.
Викентий возился с лего и сопел, подражая Федору: тэк-с, тэк-с, перитэк-с... Потом сопение участилось, у ребеныша что-то явно не ладилось. Но Лиза не отрывалась от книжки: пусть сам, сам, сам, не то вырастет девочкой. Книжка называлась «Набатейское царство» и не шла совершенно. Убивать субботу на Иорданию — последнее, о чем написал ей Ерохин: резко обновить и обтегить стоявший на сайте текст! — было, конечно, безумием. Впрочем, суббота оказалась убитой и без того. Юлий Юльевич Кан убрел в четыре утра. Это был мегастранный опыт. Лиза держалась за это слово ночь и уже полдня: опыт, да, ни на что не похожий,
Компрессоры Эмбрако бесспорно являются наиболее качественные из всех компрессоров, которые выпускаются в Европе. Заметно более дорогая цена этих компрессоров окупается долговременным сроком работы. Если устанавливать компрессор на холодильник, соблюдая порядок работ, то срок эксплуатации составит 22 года и дольше. Очень долгое время работы возможно лишь при следовании требованиям, приведенным далее:
Воздух сер и за день провонял всем, что отпускается по смете;
комнаты обходит персонал, словно коллективный ангел смерти.
Над Америкой Чкалов летит.
Помнишь, звоном кремлевских бокалов раздавалось заветное — Чкалов! — и выплескивалось в петит!
Чередой несчитанных недель — месяцами жизни в год из года
На фоне гор, взъерошив лошадь, скакал абрек-головорез — кого-то пулей огорошить; скакал, скакал и вдруг исчез.
В середине сентября стало ясно, что нашей работе в Смоленске остались считанные дни. 16 сентября меня посетил Н. Н. Мельников, сообщивший о своем предстоящем отъезде на Запад вместе с оборудованием своей мельницы и мастерской при ней, для вывоза которых немцы дают ему несколько вагонов. Мельников советовал мне воспользоваться этим случаем и отправить с его эшелоном мою семью с некоторыми вещами, так как в дальнейшем может не представиться такого случая. На семейном совете было решено воспользоваться предложением Мельникова, и 17 сентября вечером моя семья переселилась в вагоны Мельникова на железнодорожной ст. Смоленск.
Комментарий в эпоху Википедии
Вместо предисловия. О комментарии.
комментарий к художественному тексту — это не блажь филологов, а связующая ткань истории и культуры.
Какой бы комментарий мы ни взяли — или реальный комментарий, который показывает связь художественного текста с фактами, событиями, вещами, ландшафтами, или текстологический комментарий, показывающий процесс работы автора над черновиками и формирования окончательного варианта произведения, или комментарий, описывающий восприятие произведения читателями, критиками, исследователями, или комментарий, интерпретирующий и вскрывающий связи произведения с другими текстами современников и предшественников и тем самым создающий панораму и перспективу, возникающую в самом пространстве литературы, — все эти виды комментирования радикально меняются с наступлением цифрового века.
Дмитрий Артис
Сразу возьму быка за рога и кинусь в самую гущу салимоновской книги:
Прощание с лирическим героем...
Есть что-то зловещее (трагическое?) в отповеди лирическому герою из уст автора, достигшего полного единения с ним. Будто отповедь самому себе. Так две параллельные прямые в условиях бесконечности пересекаются и сливаются в одно целое. Теперь уже трудно понять: герой рассказывал жизнь автора или же автор писал жизнь своего героя. Снимается вопрос первичности. Они невозможны друг без друга.
Владимир Шпаков
К новостям с Украины и из Крыма мы привыкли едва ли не больше, чем к ежедневным погодным сводкам. Четыре года изо дня в день СМИ кормят нас то ужасными, то обнадеживающими сообщениями из этих регионов, и на таком фоне зачастую меркнут и уходят в тень даже события мирового масштаба. Ну понятно: болит и волнует если не родное, то хотя бы близкое и знакомое — то, с чем связан судьбой. А всякий взрослый россиянин (или почти всякий) так или иначе связан с этими территориями, каковым была уготована драматическая, но при этом разная судьба. Вопрос тут не в наличии либо отсутствии информации, ее в медиапространстве завались. А в том, кто и как сумеет убедительно показать подлинный драматизм, а подчас и трагизм ситуаций, что разворачиваются перед нами на экранах телевизоров, компьютеров или выстреливают с газетных страниц. Ведь в основном мы наблюдаем бесконечный словесный поток (временами переходящий в словесный понос) с бесчисленных телешоу, где давно распределены роли и амплуа, в том числе записных злодеев. И хотя дискуссии вроде бы горячие, а градус полемики невероятно высок, все равно остается ощущение, что тебя динамят. Под грудой пропагандистских штампов и повторяющихся взаимных обвинений правда жизни глохнет, ее давят на корню; и при этом, как видно, все себя очень комфортно чувствуют, в том числе записные злодеи.
Оксана Бутузова
По первому же рассказу становится ясно, насколько суровы законы Севера, как жестко обращается он с людьми, а те в свою очередь — с животными. Если конь споткнулся и не может работать в полную силу — расстрел («Рахат»). Но и коню дают последнюю возможность если не жить, то хотя бы бороться. И он борется, зная, что за первым выстрелом последуют второй и третий.
Николай Александров
СанаВАЛИУЛИНА. Не боюсь Синей Бороды: Роман. — М.: Издательство АСТ/ Редакция Елены Шубиной, 2017.
Современный российский роман балансирует между фельетоном, документальной фиксацией повседневности и постмодернистским художественным строительством. Он банален в своих нарративных приемах, в стилистике рассказа. Он зациклен «на вопросах и проблемах», он подразумевает позу писательской значительности. Неважно, в чем она выражается. Допустим, в том, чтобы говорить художественно, то есть с неким беллетристическим придыханием. Забавно, что это придыхание не подразумевает профессионализма. Точнее — замещает его. Иными словами, если человек встал на табуретку и читает стихи, уже сам этот факт, сама эта возвышенная поза освобождает его от искусства декламации. Табуретка становится доказательством артистизма. И тогда можно не заботиться ни о стиле, ни о сюжете, ни о композиции, ни о внятности художественного высказывания. Пафос забивает профессионализм, чистоту высказывания, ясность мысли.
Евгений Абдуллаев
«Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и всё. Оно не принадлежит к хорошему обществу».
Так — в русском переводе — писал Пушкин в своем известном письме Чаадаеву от 19 октября 1836 года.
«C’est qu’il est barbu; voil? tout. — Оно носит бороду, вот и всё».
Борода, как известно, — не просто волосяной покров на лице взрослого мужчины. Окладистая борода — знак, символ причастности. За исключением второй половины девятнадцатого века, когда ее отращивали под влиянием моды, все остальные времена она была делом личного выбора.
Наутро Роман, разочарованный сновидением, открыл свежее сообщение Киры:
«Зря ты не поверил. Я правда больна. Это лейкоз. У меня критический уровень тромбоцитов, за месяц я потеряла шесть килограммов. Я ем раз в сутки и задавлена усталостью. Если бы у меня было хоть немножко сил, я бы возмущалась тобой. Я бы ненавидела тебя.
Им предстояла совместная дорога до университета, и Роман предвкушал, как в подземке они будут наслаждаться музыкой в его наушниках. Специально ради этого он вечером загрузил на плеер свои и Кирины любимые композиции.
Планы нарушил Саня, который на корточках смолил папиросу на лестничной площадке. Завидев вора, Роман внутренне обругал себя за расслабленность и неосторожность. Как будто глазок для красоты установили. Трясущиеся пальцы не сумели вставить ключ в замочную скважину ни с первого, ни со второго раза.
Саудовская Аравия - это государство, что размещено на Аравийском полуострове в Юго-Западной Азии. На северной границе соседями являются Иордания, Ирак и Кувейт. На Юго-Западе граничит с Народной Демократической Республикой Йемен. А на солнечном Юго-Востоке — с Оманом, Объединенными Арабскими Эмиратами, на Востоке — с Катаром.
При формировании статьи Википедия опирается на несколько основополагающих принципов.
Первый: проверяемость.
В руководстве Википедии специально оговорено: статья не претендует на «истинность», а только на «проверяемость». Каждый пользователь должен иметь возможность самостоятельно перепроверить все сообщенные в статье Википедии факты и суждения. Это очень важный момент. Если источников недостаточно, чтобы перепроверить статью, — к ней относиться нужно с осторожностью, она — неполна. Причем имеется в виду не «в принципе» проверяемость, а в реальности — источники должны быть вам доступны. Так, русская Википедия должна ссылаться на русские источники, и только если их нет, может сослаться на книгу, которую можно отыскать лишь в Библиотеке конгресса США. Если есть цифровой образ книги, то ссылки пойдут и на онлайн, и на оффлайн. Причем правила цитирования примерно такие же, как и в академических работах: автор, название, город, издательство, год, страницы. Все как у взрослых. Такова цель, но она далеко не во всех статьях достигнута.
Значит в итальянских католических соборах еще в середине XIX века при записи в метрических книгах использовалась (возможно, не везде) «старая итальянская система от захода солнца», в то время как гражданский день в Италии начинался в 12 ночи, как и во всех странах Европы. То есть расхождение между датой в метрике и гражданской датой возможно, но вот имело ли оно место в Российской империи в 1799 году остается невыясненным.
Форма энциклопедии для такого «бреющего» чтения подходит почти идеально — она состоит из коротких статей и ссылок, то есть читатель (который уже не читатель, а пользователь) сам найдет нужную ему дорогу, идя по ссылкам. Будет ли такое чтение более поверхностным? Необязательно. Но оно точно будет другим. Оно уже другое.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. КАДРИЛЬ С ОМАРАМИ
Черрипах глубоко вздохнул и приложил лапу к глазам. Он хотел что-то сказать Алисе — и не смог: минуту-другую его сотрясали рыдания. «Прямо как костью подавился», — сказал Грифон, тормоша Черрипаха и хлопая его по спине. Наконец к тому вернулся голос, и он, сквозь слезы, начал:
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ИСТОРИЯ ЧЕРРИПАХА.
— Ты не представляешь себе, милочка, как я рада нашей встрече, — с чувством сказала Герцогиня, беря Алису под руку и уводя куда-то в сторону.
Алису порадовало хорошее настроение Герцогини, и она решила, что причиной гневливого состояния, в котором та находилась во время их последней встречи на кухне, был, скорее всего, перец. «Когда я стану Герцогиней, — сказала она себе (не очень, правда, на это надеясь), — в моей кухне вообще не будет перца. Супы и без перца бывают вкусными. Может быть, как раз перец и превращает герцогинь в старых перечниц, — продолжала она, увлекаясь новой закономерностью, — а соль... соль делает людей солидными, а горчица — огорченными, а розмарин — разморенными... Ах, достаточно знать только это, чтобы не относиться к людям так строго!»
Текущая Реальность тоже циклична, но ее циклы длиннее, а различия между ними больше.
В России продолжается борьба социалистической и коммунистической линии. Двадцатые годы протекают под знаком коммунизма, что проявляется, в частности, в создании советской фантастики. В тридцатые годы преобладает линия социализма, в результате чего страна — очень своевременно — заканчивает реализацию программы КЕПС — ГОЭЛРО. Проводится ускоренная индустриализация, завершается образовательная революция, создается сильная армия и мощная централизованная военная империя. Все — в полном соответствии с чаяниями российского генштаба 1917 года.
В мире тридцатые годы открываются экономическим кризисом, а заканчиваются войной. Структура противоречий стремительно упрощается и в значительной мере возвращается к картине 1900-х годов. Сороковые годы повторяют 1910-е, но совсем с другой войной — и с другой ролью России в войне. На этот раз она не только в лагере победителей, она — неоспоримый победитель, удостоившийся имени сверхдержавы. Человеческие и материальные потери в войне чудовищны, прежде всего для России.
Гражданская война стала генезисом «красного проекта», но, конечно, серьезно думать о его реализации можно было только после ее окончания и преодоления катастрофической разрухи. Едва ли мы ошибемся, датировав проект (и, собственно, начало пролетарского этапа революции) 1925-м годом. Таким образом, он на восемь лет отстает от самой революции, которая решала совсем другие задачи — национальные, а не классовые и не общечеловеческие.
Но именно «красный проект» определил культурное содержание русской революции. И, может быть, сыграл свою роль в европейском феномене 1920-х годов.
Двадцатые годы — один из наиболее сложных для анализа периодов истории. Содержанием предыдущей эпохи была война — между государствами и между классами. Основой структуры отношений, «скелетом» мировой пиктограммы был «крест противоречий»: между «верхами» и «низами», между Антантой и Центральными державами. К этому «кресту» примыкал ряд локальных противоречий — на Балканах, на Дальнем Востоке, в Африке.
С конца 1918 года в Гражданской войне разыгрывается несколько проектных линий, обозначающих разные экономические и социально-политические модели, разную структуру общественных отношений. Эти модели предполагают альтернативное утопическое будущее, при этом все они способны порождать пассионарные всплески. Гражданская война становится содержательной.
Социалистический проект (Л.Троцкий и Реввоенсовет) и инженерный проект (М.Бонч-Бруевич и ГОЭЛРО) связаны с естественным развитием программы 1903 года и замыслов промышленников и военных по индустриализации и ускоренному технологическому развитию России. Эти проекты опираются на русские самодержавные традиции, с точки зрения присутствия будущего в настоящем они являются умеренными. В сущности, речь идет о догоняющем развитии России по отношению к Западу, об обязательной программе русской революции8. Проекты РВС и ГОЭЛРО совместны, что не исключает ожесточенной борьбы за лидерство. В последующие годы эта борьбы вылилась в ряд уголовных дел и репрессий («Шахтинское дело», «Дело Промпартии» и т.д.).
Продолжение брусиловского наступления летом-осенью 1916 года, после того как фаза эксплуатации первичного успеха была исчерпана, а австрийский фронт стабилизировался, надорвало возможности армии. К началу 1917 года она отказалась воевать.
1917-й — год кризиса доверия в армиях Антанты. Стратегия союзников 1915 — 1916 года сводилась к тому, что, имея общее численное преимущество на фронте, нужно «разменять» каждых трех своих солдат на двух солдат Центральных держав, и тогда у немцев кончатся люди. Такой «размен» вполне устраивал штабы и политическое руководство, но не бойцов на фронте. И весной 1917 года начинаются беспорядки не только в русской, но и во французской армии. Правительству П.Пенлеве удалось их подавить ценой 4.650 официальных смертных приговоров. В России потери были больше, доверия к правящей верхушке намного меньше, а внутриполитическая ситуация препятствовала применению драконовских мер.
Итак, во-первых, большевики выполнили в 1917 году стратегическую задачу, поставленную в «Коммунистическом манифесте» К.Маркса. При этом они выиграли исключительно сложную политическую игру у Э.Людендорфа и М.Гофмана, пойдя на две колоссальные жертвы: саму договоренность с Германией и Брестский мир, против которого выступила не только вся Россия, но и почти все соратники В.Ленина.
Но эта линия, взятая как целое, должна рассматриваться как жертва совершенно иного масштаба и неизмеримо более сложная: Ленин пожертвовал интересами России во имя мирового и прежде всего европейского пролетариата.
Этого не могут простить ему нынешние патриоты, да и либералы, все еще стоящие на позиции поддержки Антанты в Первой мировой войне. Однако я не случайно употребил шахматный термин «пожертвовал».
Рассказ
Когда я была маленькой, папа часто играл со мной в такую игру. Он протягивал мне крепко сжатый кулак и говорил:
Я водила над ним своими ручонками и бормотала:
Он разжимал кулак, и я находила там конфетку.
Я рано проснулся и вышел из отеля тоже пораньше. То есть как рано, четыре часа дня было, два часа проспал, а мы договаривались в шесть в самом начале набережной увидеться, там, где Прадо упирается в море и памятник, там все сидят, сняв кеды и пошевеливая пальцами.
Я вышел пораньше, а лифт не работал, как и раньше. И служебный не работал, и никаких предупреждающих табличек на лифтах не висело. Я спускался по лестнице, никого не встречал, отель вымер точно.
На четвертом я свернул на этаж и прошел по галерее вокруг атриума.
Я смотрел вниз и видел, что кафель вокруг фонтана выложен в виде белой звезды Хосе Марти, а наверху поблескивал купол, перекрывающий двор, а на предпоследнем этаже на перилах сидели голуби, или воробьи здешние, только крупные.
Грибы, это очень вкусный и ароматный деликатес, который быстро утрачивает свои качества. Если придерживаться некоторых правил в хранении грибов, можно сохранять их вкусовые и полезные свойства длительное время.
Молоко и молочные продукты в свежем виде вкусные и полезные, но очень быстро скисают и портятся. И даже холодильнике нужно знать, как и сколько времени можно держать тот или иной продукт молочной категории. Как же подольше сохранить нежный вкус «молочки»?
Фрукты - это продукт, который, как правило, богат на витамины и минералы. Для сохранения всей пользы фруктов, их необходимо правильно хранить, при этом соблюдать определенные сроки и условия. Что же необходимо для этого делать?
Обычно, приходя домой из магазина, мы не обращаем внимание, как сортируем продукты, необдуманно распихивая их по полкам. Нам и в голову не может прийти, что совместное нахождение различных продуктов друг с другом недопустимо , не говоря о том, что разным продуктам нужна разная температура.